» ЭФФЕКТ ФЕНИКСА [phoenix effect]

● Носитель возрождается из пепла полностью здоровым и лечит раны прикосновением.

● Способность автоматически проявляется в последние минуты перед смертью. Если хорошенько сконцентрироваться, можно активировать способность и без смертельной угрозы;
● Для активации способности нужно соблюсти два условия: мозг жив и находится в физическом контакте с телом. Это значит, например, что отрезанную голову нужно присоединить (не обязательно пришить) к телу в течение пяти минут;
● Носитель восстанавливается из пепла в течение 24-х часов в том виде, в котором был перед смертью за исключением ранений и одежды. Также исчезают все шрамы, швы и т. д. Если пепел равномерно развеялся, носитель не восстановится;
● Прикосновением можно быстро вылечить только мелкие раны. На исцеление тяжёлых травм — глубоких ссадин, трещин, переломов, внутренних кровотечений и т. д. — требуется от 10 минут до нескольких часов. Всё это время носитель должен сохранять физический контакт с больным. Исцеление хронических заболеваний может занять недели и месяцы ежедневной работы, крайне тяжёлой для носителя;
● Кровь носителя является универсальным противоядием;
● Носитель невосприимчив к высоким температурам. Не относится к одежде и предметам, которые находятся на нём;

● Способность не работает в воде, снегу, земле, песке и т. д.;
● После воскрешения носитель испытывает озноб, головную боль, тошноту, судороги, нарушения чувствительности и фантомные боли в местах смертельных ранений;
● После воскрешения воспоминания Рейгана постепенно стираются и замещаются остаточными воспоминаниями Айзека;
● Всё, что носитель лечит прикосновением, зеркально отражается на нём самом. Если вылечить смертельную рану, носитель умрёт и возродится в соответствии с механизмом работы способности;
● Способность поддаётся ментальной блокировке.

» РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

» [†] Ганна Джойс Фостер (Фортингтон) - мать, 52 года, нейропсихолог, неофициальный информатор («Серый Кардинал»), убита Рейганом;
» [†] Клемент Фостер - отец, 57 лет, невролог, местонахождение неизвестно;
» [†] Кевин Фостер - двоюродный брат, 30 лет, радикальный вигилант, убит вигилантами;
» Джейс Фортингтон - двоюродный брат, 30 лет, ренегат, местонахождение неизвестно;
» Мёрфи Феникс Андерсон — родная дочь, 14 лет, ренегатка, местонахождение неизвестно.

» Дарла Вандерлайл - мать, местонахождение неизвестно;
» Винсент Вандерлайл - отец, местонахождение неизвестно;
» Мария-Грация Вандерлайл - сестра, 29 лет, местонахождение неизвестно.

» ХРОНОЛОГИЯ
 
2018
» 17 сентября - знакомство с Мерсером;
 
2026
» начало службы в СВ США;
 
2030
» сентябрь - присвоение звания сержанта;
» 18 сентября - неудачная операция в Алеппо (Сирия), первая контузия, сильные ожоги;
» 20 сентября - первое проявление способности (Вашингтон);
 
2031
» поступление в полицейскую академию штата Иллинойс;
 
2032
» начало службы в полиции штата Иллинойс, отдел расследования убийств (офицер);
 
2036
» 2 октября - появление Финча в Шампейне;
» ноябрь - эвакуация из Чикаго;
 
2037
» январь - волонтёрство, эвакуация из Иллинойса;
» февраль-май - волонтёрство в Миссури;
» май - встреча с Финчем на поле боя;
» июль - вступление в ряды ренегатов искателем (Висконсин, вербовщик - Хельга Рид);
» 12 августа - исчезновение Хельги после стычки с вигилантами, сопровождающейся сбоем способностей;
» октябрь - интенсивные тренировки, связанные с контролем способности (Миннесота, тренер - Билли Джей Бродбент);
» 24 декабря - попытка убийства вигилантов Рене Ришар и Ника Прайса, заключение под стражу в главном штабе ренегатов (Миннесота);
 
2038
» до 28 февраля - допросы, проверки, строгий контроль со стороны ВСБ;
» 5 марта - ссылка в партизанский отряд (Мичиган), стирание большей части воспоминаний о штабе;
» 27 марта - вторая контузия, потеря слуха (Кентукки);
» 12 мая - временная дислокация в побочный штаб Ричмонда (Вирджиния);
» 14 мая - полное восстановление слуха (Нив Монахан), постепенное восстановление психики;
» 13 июня - прибытие в главный штаб (Миннесота); присоединение к боевой группе;
» 4 июля - назначение саблидером боевиков и наставником в побочный штаб (Ричмонд, штат Вирджиния);
» 4 декабря - гибель в ходе операции в Хьюстоне, штат Техас; тайное перемещение сознания в тело Айзека Вандерлайла.

О Б Щ А Я    И Н Ф О Р М А Ц И Я
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты.
Солдаты будут стрелять в детей, потому что они солдаты.
«— Фостер? Да, безмозглый офицер. Я его приглашу.»
Отряд сержанта Фостера благополучно прибыл в горячую точку в Сирии. По всем вычислениям они должны были атаковать врага с тыла, однако в последний момент что-то пошло не так. Отстреливаясь от боевиков, сержант краем сознания ясно вспоминал карту, которую лично расчерчивал днями напролёт. Проделывая дыры в людях, которые, наверное, тоже боролись за мир — только свой, переиначенный, — Фостер вспоминал недели и недели разведки, благодаря которым они сейчас должны были бесшумно добираться до штаба террористической группировки. И уж никак не наблюдать медленно подползающий к ним танк. Не гражданских, в ужасе бегущих к любому укрытию и баррикадирующихся в собственных домах. Первое дело в архиве сержанта Фостера не могло быть таким.

То, что случилось в Сирии, осталось в Сирии. Фостер пришёл в себя уже в лазарете военной части. На родине. В полном одиночестве. Только несколько месяцев спустя, после всех заверений начальства в том, что он лично в случившемся не виноват, что сирийские повстанцы не брезгуют грязными методами, что местность оказалась слишком непредсказуемой — только спустя столько времени Фостер увидел картину трагедии так ясно, как никогда прежде. Да, он не отправил вперёд пару разведчиков — частая ошибка новеньких. Но не это главное. Главное в другом...

До сих пор он думает, что мог бы догадаться. Должен был догадаться, что не все американские группировки в Сирии одинаково преданы Америке. Что не следовало изначально доверять американским солдатам, с которыми они консультировались по прибытии в точку назначения. Они ведь могли быть даже не американцами, верно? Так что Фостер, малыш, ты не оправдал надежд. Быть тебе пристреленным на войне в первый день без промаха в лоб.

Ему рассказали, он потерял сознание в укрытии. Задохнулся дымом и чудом выжил в огне, под завалами гражданского дома. Его вытаскивали горящим заживо, с поломанными конечностями и разбитым наповал самоуважением.

«— Сынок, я тебя не для такого растила.»

Если спросить Фостера, как после такого он работает офицером полиции, вряд ли он ответит определённо. Скорее всего, каждый его ответ на этот вопрос будет отличаться от предыдущего. Сам не знает. Это ведь его жизнь, да? Всех защитить, всем помочь, раздать себя по кусочкам и ничего не оставить про запас. Главная характерная черта человека в том, что он всё выдерживает. Гражданская служба давалась легче. В глазах не рябило от военной формы, в мозгу не всплывали все эти ужасы, что он успел увидеть за такое короткое время. Кто-то воюет годами. Кто-то притом получает удовольствие. Этого Фостер не понимает. Он, наивный постаревший ребёнок, хочет всех спасти.

«— Рейг, это просто собака.»

За шесть лет службы он ни разу не сорвался при исполнении. Способность давала о себе знать лишь несколько раз. При этом страдали люди, и этот крест Рейгану нести всю жизнь. Однажды очень давно, в первый раз, ему предложили помощь. До сих пор Фостер не уверен, что поступил правильно, но если он решил один раз, то вряд ли впоследствии передумает. Но он отказался. Его способность — это насилие. После того, что увидел Фостер, никто на его месте и слышать бы не захотел о насилии. И развитие пирофакелизма рано или поздно привело бы к негативным последствиям.

«— Типа ходячая бомба замедленного действия, да?»

Риндт не показался ему ни праведником, ни спасителем, ни потенциальным национальным героем. Фостер хотел держаться от политики как можно дальше, поэтому он не забивал себе голову размышлениями об очередном активисте, из тех, что борются за мир во всём мире и всё такое прочее. Но время шло, события разворачивались наихудшим образом, и Рейган начал задумываться о словах Риндта всё больше. Быть может, он и не прибыл вовсе из будущего, быть может, он сумасшедший — или просто видит будущее таким, какое оно есть, — но пока люди суетились, ждали или игнорировали мир, этот мир начал разрушаться. Всё, что было построено многолетним упорным трудом, утекало сквозь пальцы, Рейган видел это и не мог понять, как до такого дошло. И почему никто ничего не делает.

То, что начало происходить потом, видится Фостеру как массовое сумасшествие. Просмотрев один ролик, люди от мала до велика, старики и подростки, встали со своих мест, бросили свои дела и вышли на улицу, чтобы убедить друзей и соседей, что во всём виновато правительство, и знают они это потому, что так сказал какой-то незнакомец с Ютуба. Фостер не знал, чему верить, и не хотел ничего выбирать. Власти не отправили его на трибунал, хотя по его вине погиб целый отряд. Он был благодарен. Ну, и Риндт был всего лишь человеком. Не исключено, что это хитрый террористический ход: пока люди смотрят в одну сторону, тёмные дела реализуются в другой.

Фостеру поручили пробное дело на повышение. Он этого не хотел, но взял все чёртовы папки и поехал в Шампейн. Он думал, нельзя ему на руководящие должности. Думал, будет сильнее нервничать, может сорваться. Думал, одна ошибка — и повторится Сирия 30-го года. То, что он увидел на месте преступления, изменило его жизнь. Казалось бы, лес в вечерних сумерках, колото-резаное, последующая смерть — и никаких улик. Кроме той, что офицер Фостер так и не отдал опоздавшим криминалистам. Нож с узнаваемой гравировкой — почерк мастера из Спирит-Лейка. Такие клинки носил с собой только один человек в городе. Только Мерсер.

Поскольку дело зашло в тупик и было закрыто, Фостер так и не пошёл на повышение и следующие полгода занимался поисками забытого друга. Зачем? Убедиться, что не ошибся, что чёртов охотник действительно жив. Понять, как его старый товарищ мог вогнать человеку в голову лезвие. По мере накала обстановки в мире он всё чаще носил нож с собой, сначала как напоминание, а затем и как оружие. Сбылись пророчества, которые мудрые люди старались не говорить вслух. Сначала Фостер проезжал по памяти все места, связанные с Мерсером в пору их дружбы; поговорил с резко постаревшим мастером клинков, получил какие-то слухи; попытался найти миссис Мерсер и нашёл — памятник на кладбище. На этом поиски затянулись — геройское эго Фостера бросило его в самый разгар войны. Будто опомнившись, Рейган вернулся к службе в полной мере. И вот, когда он был отправлен на место жестокой схватки гражданских с вигилантами, Фостер наконец получил, что хотел. Даже спустя столько лет, он узнает его из тысячи. С многодневной щетиной, под два метра ростом, в крови и грязи — дорогой Мерсер, пытающийся убить человека.

«— Поехал бы в горячую точку?»

Они не успели поговорить как следует. Фостер оставил его в больнице с пулевым ранением и по долгу службы вернулся в Чикаго. Зная, что решение его дела осталось позади. Тут проблема даже не в звании сержанта, нет, то было делом совести. Но увидев Мерсера там, на линии огня, в эпицентре кошмара XXI века, Фостер резко изменил свои стандарты. Пожалуй, он и не очень хочет знать, почему Финч пошёл на убийство. Как и не хочет видеть его за решёткой. Может, решением в этой ситуации будет просто о нём не думать.

Однако возвращаться было трудно. Фостер продолжал усердно работать, присутствовал при допросе задержанных вигилантов и гражданских, слышал много дерьма, правды и неправды, и всё меньше хотел в этом участвовать. Вигилантов отпустили, гражданских — закрыли. На все возмущения офицеров начальство отвечало: «это дело было поручено сверху и решается тоже сверху». Фостер перестал верить в благие цели вышестоящих лиц. Перестал верить всему, что видит и слышит. Кроме одного.

«Я знаю, где он. Я знаю, где Мерсер.»

Оперативная группа с Фостером в её составе была готова к отправлению на следующее задание, свыше пришедшее, в Мичиган, но Фостера они не нашли. Чуть только заметив нужную фамилию в протоколе допроса, Рейган не стал дочитывать. Не стал дожидаться окончания рабочего дня. Он просто бросил всё, что было, наспех собрал рюкзак в дорогу и перестал вдаваться в логику своих действий.

З  А  К  Л  Ю  Ч  Е  Н  И  Е
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●

» ДОПОЛНЕНИЯ В отряде партизан присматривал за немецкой овчаркой Мерсера по кличке Слай и питбулем Картера по кличке Рикко, обоим около двух лет от роду. Профессионально выдрессированы. Всё ещё находятся в лагере. » КАК НАС НАШЛИ Не помню уже)

» СВЯЗЬ @strazhnik » ПЛАНЫ Играю на оба фронта, но склоняюсь к слэшу. Играю как личные, так и сюжетные эпизоды. В случае внезапного ухода считать пропавшим без вести. Можно использовать как НПС.

п р и м е р    п о с т а

– Нас больше нет, Дирк. Иди домой, собери вещи, скройся. Доживи спокойно свой век, беги в Канаду. Посмотри на себя, – он перевел взгляд с продолговатой вмятины в голове, у самого уха, там, где несколько лет назад пуля сточила жирный слой черепа, на грудь, где под майкой была затянувшаяся нежной кожей круглая ранка. Рядом, прямо между ребер, под кончиком грудины, не так давно зажившая рана от более крупной пули. На лопатке – след ее стремительного выхода. Взгляд друга скользнул и по изувеченным рукам с вывихнутыми суставами и порванными сухожилиями. Валентайн, Валентайн, не всегда само все заживает, глупый ты писатель. – Останешься – не доживешь до следующего лета.

Он проснулся в сентябре того же года. Такие слова лишь бы раздражили его тогда, но теперь все иначе. Тогда он вернулся домой, с интересом споткнувшись взглядом о жирную стопку ломкого пергамента. Прошло на диво много времени прежде, чем он осознал, что эта концентрация художественной боли печаталась его пальцами. Карл подтвердил, все время озлобленно упоминая какого-то юного мальчишку, которому Дирк посвящал все свои неудавшиеся стихи. Они сгорали лист за листом в камине того же Карла, у которого уши завяли от трещания охотника. Но рукопись... это было страшно, больно, так глубоко. С течением времени, находя в доме свои и такие чужие стихи, перечитывая эти строчки и слушая рассказы знакомых, он все больше понимал, что «бледный мальчишка» перевернул его жизнь вверх тормашками. Пробил ему легкое. Попался на крючок эсендовцев. Наверное, это была его вина, Валентайна, не иначе. Хотя, он все равно скоро сбежал. Может быть, погиб где-то в лесу, пристрелен другой группой охотников или покончил самоубийством, как многие, как герой безымянной рукописи, не найдя в себе сил встретить Смерть, как старого друга.

– Идем со мной.
– Валентайн, ты имбецил.

Он неоднократно давил в себе порывы сжечь все, что напоминало о двухлетнем пробеле в памяти. Он чувствовал только боль, боже мой, просто непередаваемую боль. Его пробивало истерическими приступами из ниоткуда. Идя пешком по улице, он чувствовал, что загибается. Пустое пространство под грудиной тянуло в себя, складывая тело в три погибели. Горло душили сожаления и тревога. Осознание, что кусочек жизни, равный по значимости трем жизням, просто стерся с жесткого диска, порой доводило до желания утопиться в ванне. Но ничто в этом доме не сгорело, в том числе и позже найденное анонимное рвение души. Да, Дирк знал, чьего пера эти буковки. Без точек и запятых, без заглавных букв, без страха и сожалений.

Сестра, вы помните меня? А я вас нет.

И кислорода мне уже не хватает.

Он видел в зеркале, как с каждым днем разрастается его неуверенность в завтрашнем дне. Через год она стиснула цепкими, колкими объятиями ребра, а летом 2023-го заползла уже и на шею. На эту черноту теперь смотришь как на опознавательный знак. Чем сильнее ты запутался в этой ветвистой сети, тем, наверное, ты сильнее. Или трусливее. А Валентайн не раз хотел пустить себе пулю в лоб, на этот раз удачно распрощавшись с жизнью. На этот раз он будет вглядываться в собственный потухший взгляд в разбитом зеркале ванной, где когда-то напряженно вслушивался в дыхание хищника за дверью. Конечно, он этого уже не помнит. Там он наспех перевязывал себе рваные порезы на груди. Наверное, душа человеческая живет где-то между ребрами и легкими, где-то в груди, потому что там всё – всё – в шрамах.

Имя режет по слуху, провоцируя совершенно крамольные, невольные мысли. Охотник, не отрицай, перед тобой – жертва. Охотник-жертва и его жертва-убийца. И это тот мальчишка, ведь посмотри, как он глядит на тебя! Собачьи глаза, полные слез, собачье сердце.

– Я разберусь. Проверьте ближайшие два квартала, встретимся на Харт Плазе, – рассеянно дал он указания. Его до смешного тянуло опустить автомат и кусать мальчишку за губы.

Странно, что его называли мальчишкой. Прошло всего четыре года, если это действительно он, но, вторя Дирку, тоже постарел. Стриженые жесткие волосы были подернуты грязью и пылью, мертвый мутный взгляд неверяще буравил дырку меж глаз писателя. Весь он выглядел диким, потерявшимся и убитым наповал. Весь он представлял художественную концентрацию боли. Валентайн не мог отделаться от щемящего чувства, готовый уже загнать себе в живот лезвие лопаты под ногами, среди обломков, осколков и камушков.
Его мальчишка, неясный герой ночных кошмаров, его стихийное бедствие.

Оружие выскальзывает из рук, повиснув ремешком на локте, одновременно Дирк морщится в гримасе эмоционального разрыва. Он прогоняет из себя эту необъяснимую слабость, и тоску, и любовь, и ненависть, и все, что не давало ему покоя четыре года. Может быть, он просто сходит с ума от таблеток. Может быть, ему просто необходимо привязать болезненный образ из подсознания хоть к кому-то живому. Чтобы покончить с этим.

– Мы знакомы, – не вопрос, не утверждение. Очень глупые очевидные слова, которые Дирку одновременно хочется и отрицать, и наконец принять. Он полторы тысячи дней борется с желанием убить себя, и удерживает его только незаконченное дело, нераскрытая память, непринятые воспоминания. Отторгнутая боль. Ведь, наверное, это так организм борется с непомерным источником боли, с непосильной ношей?..

Ну что ж, сестра. Морфий прочь, я встречаю свою боль.